Чтото одно я бы выдержал либо интенсивность боли, либо ее долготу.
Ну как, пойдем до следующего киоска или вернемся к предыдущему? Он ближе, но придется делать двойной путь. Они посмотрели вперед на далекое черное пятнышко, мерцающее в солнечной дымке, а потом оглянулись назад. И решили идти вперед. Тут они обнаружили, что не только не являются первопроходцами, но и сейчас не одиноки на этом пути. Впереди, спотыкаясь, прихрамывая, пригибаясь к земле, черепашьим шагом тащилась неуклюжая, приземистая фигура. Тело у него было металлическое все искореженное, в царапинах и вмятинах. Столько лет, стонало существо, ох, сколько же лет. И сколько боли, сколько боли. И сколько времени длится эта боль, ох, сколько же времени.
Чтото одно я бы выдержал либо интенсивность боли, либо ее долготу.
Но то и другое вместе это уже чересчур. А, привет, опять вы на моем пути. Да, вы всегда были мастером задавать архиинтеллектуальные вопросы, простонал престарелый робот. Знаете, блоки памяти у меня уже не те, и каждое слово, которого я не слышу в течение нескольких миллионов лет, переносится в резервную память. В помятой голове робота чтото слегка щелкнуло, как будто от умственного напряжения. Гмм, протянул он, какое странное понятие. Нет, наконец сказал он, никогда не встречал ничего подобного. К сожалению, ничего не могу поделать.
Марвин трогательно почесал пыльное колено и попытался повернуться, опираясь на изуродованные локти. Или вы хотите, чтобы я открыл дверь? Он сделал вид, будто изучает далекий горизонт. В настоящее время поблизости, кажется, нет никаких дверей, заметил он, но бьюсь об заклад, если подождать достаточно долго, хоть одну дверь поставят. Вы же знаете, мне ждать не привыкать. Что ты сделал этому несчастному существу? Выбирайте слова хоть с маломальским уважением. Мое время наконецто почти истекло. Я надеюсь, проговорил он, вяло грозя им сломанным пальцем, прийти к финишу последним. Со стороны судьбы это будет только справедливо.
Вот я, мозг масштабов. Металл так раскалился, что они чуть не обожгли пальцы, но робот оказался удивительно легким. Он безвольно повис у них на руках. Я и так весь из запасных частей, ныл он.
Оставьте меня в покое, скулил он. Каждую часть мне меняли раз пятьдесят, сокрушался он, кроме. На миг у него, казалось, наступило просветление. Напрягая память, он замотал головой. Вы помните, как вы со мной познакомились? Я получил тогда задание на развитие интеллекта проводить вас в рубку. Я вам сказал, что у меня ужасно ноют все диоды в левом боку. И я просил их заменить, но никто так и не соблаговолил. Ой, прибавил он, ойойойойой! К ней вела железнодорожная колея. На площадке стоял маленький телескоп, в который за плату можно было увидеть буквы во всех деталях, но никто им не пользовался, потому что буквы пылали божественноярко и при детальном рассмотрении могли серьезно повредить сетчатку и зрительный нерв.
