Он никак не реагировал на иронию. Видите ли, сказал он, мною разработаны совершенно новые методы, которые еще полгода назад показались бы чудом. Вы помогли бы спасти несколько человеческих жизней. Слушайте, ведь я уже не ребенок.
Вы бы лучше позаботились о нем, кивнул я головой в сторону, куда удалился надзиратель. Он слишком близко все это принимает к сердцу. Вас это ничуть не огорчает? Так мне и рассказали, поэтому я и пришел. Буду говорить точнее, подарите его мне. Этот парень говорил без малейшего признака стыда. Совсем откровенно говорил, что хочет получить мой труп! А зачем вам это, доктор? Вы, конечно, читали о пересадках органов, которые были произведены. Я, конечно, в состоянии прочитать крупные буквы в газетных заголовках.
Он никак не реагировал на иронию. Видите ли, сказал он, мною разработаны совершенно новые методы, которые еще полгода назад показались бы чудом. Вы помогли бы спасти несколько человеческих жизней. Слушайте, ведь я уже не ребенок.
Я всегда знал, что вам нужно свежее мясо. Вы были защищены от распространенных за пределами тюрем пороков. Я уверен, что все ваши органы именно то, что нам нужно! А вот способ казни, который вы избрали, это действительно форменная растрата. Я просил бы вас отказаться от расстрела. Вы уступите его мне? Меня не очень прельщала идея превратить мое тело в запасные части, но уж раз я решил уйти из жизни достойно. Я выбрал расстрел и не намерен от этого отказываться. А тем, что от меня останется, распоряжайтесь, как хотите.
Затем он вынул из кармана пиджака и протянул мне на подпись какойто документ. Он не хотел откладывать эту процедуру, боясь, что я передумаю. Утром в день казни мой надзиратель нервничал больше, чем я.
Видно было, что он всю ночь не сомкнул глаз. От него пахло спиртом. На тюремном дворе было холодно. Первые лучи солнца золотили верх высокой кирпичной стены. Массивный деревянный стул с прикрепленными к нему ремнями стоял метрах в пятидесяти, напротив сарайчика, сколоченного из досок и прикрытого полотнищем. Я знал, что солдаты уже там. Когда наступит мой час, занавес поднимется и трах! Метрах в двадцати левее стула стоял санитарный автомобиль с прицепом.
Слышался только рокот дизельмотора, установленного на прицепе.
